Столик смотрел на нее циничным взглядом и тихо насмехался над ней. Это была вторая в жизни Дианы турианская квартира, которую ей довелось посетить, но непривычное ощущение до сих пор не отступало. Мебель - турианская. Еда - для "правых". Журнал на столе - на нечеловеческом языке. Эта квартира от начала времен не ждала хомо сапиенсов. В голове вертелся вопрос о смысле "расположения за столиком". Тем не менее, она плюхнулась в кресло и начала ожидать хозяина дома. Тело наполнялось мандражом, постепенно отдавая креслу всю свою уверенность и смелость. Ее терзало ощущение, будто бы она в первый раз приходит к кому-то домой с намерениями немного потанцевать вокруг общепринятых ритуалов довольно забавное мамбо, а затем наконец-то решить, что все это слишком затянулось, и перейти к решительным действиям.
И затем ее взгляд снова упал на руку. Она все портила. Она высасывала все жизненные соки и вытягивала все тепло из тела. Ее хотелось отнять и выкинуть в окно, но без нее было бы ничуть не легче. Кусок металла действовал на нервы, и действовал на нервы с тройной силой, когда начинал шевелиться. Диана еще раз провела металлической конечность по своему лицу и попыталась убедить себя, что все не так плохо, как кажется. Самообман был той ее чертой, которая еще в зародыше переживала тяжелую мутацию, а после своего рождения существовала только лишь в виде рудиментарного отпрыска, который был лишь пятым колесом в движущей системе.

Мало кто считал Диану за взрослого человека, но она себя взрослой вполне даже осознавала, равно как и турианца, стоящего напротив нее. В таких ситуациях обычно излишние разговоры на отстраненные темы являются самым жестоким сжиганием лишнего времени, которое только мог себе представить самый извращенный ум во вселенной. Рано или поздно кто-то должен был проявить решительность и разорвать петлю Мебиуса.
Диана решительно поднялась с кресла, не позволив Гесперу смотреть на нее сверху вниз.
- Приглашение сорвалось с твоих уст для... чего? - приподняла она уголок рта и сделала наигранно-непонимающее выражение лица, - Из-за того, что я очень интересный собеседник? Или просто потому что во мне ты увидел хороший растворитель для твоего одиночества?

Столь внезапная напористость была обескураживающей. На секунду Диане показалось, что ей придется делать все самой. На секунду ей захотелось выпустить из своего рта еще несколько стимулирующих фраз. Но ее заткнули. Заткнули так, как она сама привыкла затыкать своих излишне болтливых партнеров в подобные моменты.
Легкий жест дал понять, в какую сторону идти за продолжением. Спальня тоже была по-туриански неприветлива. По убеждению Дианы это был еще один образец самого шаткого, но все же устоявшегося союза в галактике. Между людьми и турианцами не было ничего общего. Даже в минуту, когда они решали отдаться в объятия чуждых культур, приходилось выворачивать наизнанку всю свою фантазию.
Мозговые ресурсы нужны были лишь в моменты, когда что-то для тебя является в новинку. Определенные личности уже давно взрастили в садах своих страстей определенные рефлексы. Ее рука, даже будучи мертвым куском металла, все равно точно знала, куда тянуться и за что дернуть, чтобы шнурок на корсете развязался, освобождая дыхание от повседневного назойливого образа.
Мысли все еще путались. Каким-то куском своего сознания Диана этого желала ничуть не меньше, чем обычно. Остальное сознание погрязло в депрессии. Депрессия высасывала жизненные соки, порывы и стремления, наливало все тело свинцом и не позволяла высвободить из себя весь тот жар безумия, что во все времена извергался из нее на публике, подобно Эйяфьятлайокудлю.
Назад пути уже не было. Впереди была лишь холодная постель, а в лопатки дышал турианец, негласно обещающий ее согреть. Это все было лишь прорубью, в которую стоило нырнуть, чтобы смыть все впечатления и очиститься от бремени последних дней.
Освободив свои груди от лишней шелухи, она легла на кровать, дымясь и шипя, словно жареное мясо на шведском столе.

Когти, чешуя, язык... В турианской анатомии числилось крайне мало мягких и нежных частей тела. Прикосновения заставляли легкую щекотку мурашками разбегаться по коже.
Окостеневшая маска невозмутимости выдавала под собой уверенность в своих действиях. Партнер на ближайшую ночь явно знал, что такое люди, как с ними обращаться и, вероятно, имел некоторый опыт. Это не могло не радовать. Порой интересно бывает встретиться с тем, с кем можно обменяться опытом. Сейчас же хотелось просто расслабиться и ничуть не заморачиваться на несущественных нюансах. Геспер в полной мере дал понять, что ему стоит довериться. В той же степени, в которой развеял некоторую неуверенность, все еще незримо трясущую женское тело, постепенно лишающееся привычной тугой оплетки.
Стыд и позор налились краской где-то под остатками макияжа за свое безынициативное поведение. Диана привыкла хозяйничать в постели. Но сейчас настроение было более чем подходящим, чтобы немного полентяйничать и не особо заботиться о том, насколько сильно в турианских глазах она будет выглядеть бревном.
Ремень на ее брюках расстегнулся сам. Руки лишь слегка ему помогли. Сами же брюки так же решили не задерживаться. Холодок свежего воздуха пронесся по коже, расписанной узорами от тесной одежды.

Турианский язык метался и извивался так, будто проходил усиленную физическую подготовку перед долгими и нудными дебатами. Пальцы непроизвольно сжимали простыню, намереваясь ее разорвать. Простыня оказалась крепче, чем ее изображали в современных фильмах с интересным содержанием.
Тем временем дракон, выколотый на лобке, извивался и пульсировал с не меньшим усердием, разливая электричество по всему телу. В такие моменты было принято прикрыть глаза, но веки испытывали глубокую нелюбовь и отвращение к ограждению глаз от реального мира, посему Диане приходилось любоваться видами потолка, периодически перенося свой взор на окно, за пределами которого царила пустота, навевающая легкую меланхолию.
Разумно было бы выключить мозг... но у мозга отсутствовал выключатель. Мысли продолжали водить хороводы, периодически выкрикивая звуки из прошлого. Горячий турианский язык не отвлекал, а скорее наоборот, способствовал уходу от реальности. Так не могло продолжаться вечность. Диана нашла в себе силы, чтобы беззвучно извернуться и встретиться лицом к лицу с любителем земных женщин.
Турианцев-ксенофилов так много, и в то же время так мало. Их взгляды переплелись и осознали - аперитив окончен.

Штаны обиженно улетели куда-то в сторону. оседлав турианца, Диана еще раз вонзила в него свой вездесущий навязчивый взгляд, в котором читалось стремление прожечь в объекте своего интереса дырку. Ей почему-то от этого становилось чуть легче. От перекрестных настойчивый взглядов нарастало ощущение интимности обстановки, ведь визуально они были поглощены друг другом, полностью заслоняя собой весь остальной мир и вытесняя из головы все отвлекающие мысли.
Геспер беззвучно заявил о своей готовности погрузиться в мир наслаждений. Несколько простых движений, столь привычных для нее, поспособствовали этому.
"Хорошо, что я левша", - уже в миллион первый раз прозвучал глас в голове Дианы, когда она взяла инициативу в свою руку и заставила турианца в полной мере ощутить жар человеческого тела. Желание лентяйничать постепенно отступало. Настал тот самый момент, когда марафонец должен как можно быстрее преодолеть дистанцию, чтобы получить вожделенный кувшин хрустальной воды с ломтиком лимона. Энергия в человеческом теле была ограничена, но в такие минуты границ никто не ощущал. С каждым движением рождались силы для последующих движений, еще более настойчивых и яростных.

В комнате сильно не хватало музыки, полностью растворяющей навязчивые мыслеобразы, всплывающие при ненавязчивых звуках скрипа дивана, тяжелого дыхания, шороха волос по лицу и трения кожи о чешую. Все было весьма прозаично, и во всем этом действе не было ничего утонченного. Приятные ощущения вновь нарастающего самомнения вновь разливались по телу. Диана лишь сейчас осознала, что ей не нужен был от этого турианца банальный низменный секс - ей всего лишь нужно было почувствовать себя нужной, привлекательной, желанной. Пусть и ненадолго, но сии мысли грели осколки души и успокаивали волнения, мешающие и без того подкошенной способности отличать реализм от сюрреализма. Ее глаза, ровно как и ее чресла, изо всех сил пытались грубо проникнуть в душу Геспера и насильно вытащить оттуда все его эмоции на поверхность, подобно тому, как мясник вытаскивает крюком кишки из свиной туши. Вкушение этих эмоций было подобно вкушению амброзии. Практически ощущая этот метафорический вкус на губах можно было на секунду почувствовать себя богиней.

Акт близости проходил практически беззвучно, без криков, стонов и прочей чепухи, которую обязательно необходимо выкрикивать порноактерам, дабы их не расстреляли за плохую актерскую игру. Так было даже лучше. Интимная атмосфера не рвалась на клочки посторонними звуками. От стен не отражалось эхо и не напоминало им о том, что спальня просторнее, чем сейчас казалась.
Между тем гонка за удовольствием подходила к финишу. Кульминация в этом любовном танце заставила партнеров дернуться в заключительных па, словно марионеток, подвешенных за ниточки к паралитику. Глаза ненадолго завернулись в пелену, а мир ненадолго перевернулся, перехватывая обоим дыхание.
Удовольствие не бывает безнаказанным. Вслед за бесконечным источником сил пришел разжиженный свинец, наполнивший тела обоих и едва оставляя им силы на то, чтобы отдышаться. На турианскую голову ниспали светлые волосы. Диана прижалась к нему всем телом, продлевая ощущение близости и продолжая вкушать инопланетное тепло. Кровь все еще кипела в жилах, но на разум напала ледяная безмятежность, освободившая его от плоти и отправившая его блуждать по комнате. Волнение, накопившееся за последние полчаса, постепенно начало покидать тело размеренной дрожью. Все было кончено, и лишь меланхолия подоспела приправить послевкусие.

Наступило утро, и за окном выглянуло воображаемое солнце. Диана постаралась приподнять веки, и свет от пролетающего мимо кара иглами врезался ей в глаза. На полу валялся инструментрон и мягким мигающим огоньком извещал о новостях. Геспер все еще спал. Гостье же было труднее со сном. Ей исключительно плохо спалось в незнакомых местах. Уснула она этой ночью лишь потому что альтернативой была смерть от усталости. А сейчас раннее утро, и ее тело решило, что не стоит спать слишком долго.
Окостеневшие конечности начали постепенно подавать признаки гибкости. Приняв сидячее положение и коснувшись пола пальцами ног, она начала постепенно приходить в себя, вспоминать вчерашние события и пытаться понять, где же в этой квартире душевая. Подняться на ноги и удержать равновесие стоило отдельных усилий. Она сейчас чувствовала себя старым заржавевшим механизмом, которому уже никакая смазка не поможет. Ее уши практически улавливали скрип от каждого сустава в ее теле. Тем не менее, сложными были лишь первые несколько шагов. Квартира оказалась не достаточно большой, чтобы поиски душевой заняли много времени. Первым делом кибернетическая рука залезла в латексную перчатку и обрамилась скотчем - водные процедуры ей были противопоказаны. Диана неаккуратно повернула смеситель, и на нее посыпались капли льда. Крик застрял у нее в глотке, так и не выйдя на поверхность. Собравшись с мыслями, она отрегулировала воду и встала под вполне приемлемый теплый дождь, смывая с себя ржавчину и впечатления от последних суток.
К своим любовникам она никогда не имела завышенных требований. Поэтому нельзя было сказать, что Геспер в ее глазах был плох в постели, но легче от этой ночи почему-то не стало. Это было то редкое утро, когда просыпаешься в чьих-то объятиях и первым делом думаешь о лебедином прыжке из окна. Наверное, именно так и просыпаются все настоящие прожигатели жизни.

- Утро добрым не бывает! - послышался ответ из ванной, где Диана как раз готовилась к завершению водных процедур, и по ее наряду уж точно нельзя было сказать, что она прихватила с собой что-то лишнее. Вода перекрылась... пришла пора одеваться. Диана попыталась вспомнить, где именно она оставила свою одежду, и единственное, что она вспомнила, это то, что по пути в душ одежду она с собой совершенно точно не взяла.
Дверь распахнулась. Кожа, по которой только что несколько раз проползло полотенце, все еще сохранила на себе определенную влагу, которая именно на выходе из теплой ванной комнаты с влажным воздухом начала стремительно покидать поверхность, создавая по всему телу неповторимое по своей раздражительности чувство назойливого холодка.
- Кажется, где-то в спальне меня ждали брюки... - озадаченно промолвила она, пытаясь вспомнить, в какой стороне тут спальня. Незнакомая обстановка все еще сбивала с толку.

"Сколь странная реакция", - размышляла Диана по пути в спальню, - "Словно твои глаза впервые в жизни видят человеческое женское тело. Уж с моей-то натурой тебе стоило смириться еще вчера..."
А тем временем она уже успела разыскать свое нижнее белье, брюки... Корсет был самой строптивой частью ее одежды. На его шнуровку уходило минимум минут по десять... и минимум по два вывихнутых сустава. Зеркало было совсем рядом. Оно имело удовольствие лицезреть первую женщину в этом доме, которая совершала массу сложных и нелепых со стороны движений, направленных на то, чтобы затянуть шнурки и завязать приемлемый узел. Обувь пока не просилась обратно на ноги, давая последним возможность еще немного отдохнуть, подышать свежим воздухом и расслабиться. Ноги были несказанно рады этому, когда несли свою хозяйку обратно в гостиную.
Вопросительный взгляд упал на еду, ожидающую на столике. Взгляд все сказал без слов.

- Хм... - протянула она сквозь заинтересованную улыбку, - Война клиники, наполненной чумными, против Светил, которые превосходят всех этих энтузиастов по огневой мощи и военной подготовке, а так же в рядах которых осталось слишком много человек, которые желают смерти лично мне... заманчиво, - планшет приземлился на диван, - Ты совершенно уверен, что эта сумма поможет тебе собрать свои кости, когда все кончится? Лично я еще не встречала такого бреда, чтобы кто-то мог воскрешать мертвых.

- У меня есть весьма дорогой пистолет, - похвасталась она, - Он в моем кабаре... Ах, да, его же взорвали!
Под сарказмом она скрывала глубокие сомнения. Ей совсем не хотелось помогать какой-то там клинике. Ей совсем не хотелось встречаться с Синими Светилами. Ей совсем не хотелось присутствовать в зоне боевых действий и уж точно не хотелось бросаться под пули. Даже если бы сами Светила позвали бы ее обратно в свои ряды, в ней бы не вспыхнуло энтузиазма. Но нужда в денежных средствах постоянно подталкивала различные типы людей на самые различные безрассудства. Где-то там сидела Юг, держала при себе ножовку и ждала выплат по кредиту... или возвращения товара. Первый вариант казался более болезненным, но расставаться с конечностью хотелось чуть меньше.